Просто друзья.

 У нас есть занятия по аналитическому чтению. Признаться, аналитическое - это слишком уж громко сказано, ибо особо глубокого и подробного анализа у нас не получается (ну, не наша это специализация, так зачем лишний раз себя нагружать?). Но главное не в этом. Когда мы читаем и анализируем произведения, их содержание и послания, которые автор вкладывал в свою работу, иногда помогают взглянуть иначе на некоторые вещи.

Для меня одним из таких произведений стал рассказ замечательного британского писателя Джеффри Арчера "Just Good Friends". Он настолько меня впечатлил, что я делилась своими впечатлениями с каждым, кто оказался в ненужное время в ненужном месте. В конце концов, мне захотелось поделиться историей с большим кругом лиц, и я стала искать перевод произведения на русский язык. Удивительно, но ни одна поисковая система перевод в свободном доступе не нашла.  Но если вы думаете, что это могло меня остановить, - вы ошибаетесь.

Я легких путей не ищу. Если нет перевода - не страшно. Мы и сами не лыком шиты, нам перевод перевести - раз плюнуть. Ну, собственно и села я за работу. Опыт кое-какой у меня уже имелся, произведение нравилось  до поросьчего визга, так что процесс шел достаточно быстро. Наверное, в общей сложности я потратила на перевод и вычитку три вечера часа по 2-3.

Итогом стала вот эта история безоговорочной любви и бесконечной преданности. Приятного чтения!

Джеффри Арчер. 

Просто друзья. 

Я проснулась, чувствуя себя слегка взволнованно, но я знала, что с этим ничего не поделаешь.

Я моргнула, и мои глаза мгновенно приспособились к неясному свету. Я подняла голову и взглянула на огромную гору неподвижной белой плоти, лежавшую рядом со мной. «Если бы он упражнялся столько же, сколько и я, у него не было бы брюшка», - подумала я без сочувствия.

Роджер беспокойно заворочался и даже повернулся ко мне лицом,  но я знала, что он не проснется до тех пор, пока не зазвонит будильник с его стороны кровати. Я секунду размышляла, заснуть ли мне снова или встать и найти себе что-нибудь на завтрак прежде, чем он проснется. В конце концов, я решила остаться в постели. Я лежала на своей стороне кровати и мечтала, при этом стараясь не побеспокоить его. Когда он все-таки откроет глаза, я собиралась притвориться спящей – в этом случае ему придется приготовить мне завтрак. Я стала перебирать в голове дела, которыми надо будет заняться, когда он уйдет в офис. Пока я была дома и с готовностью встречала его с работы, его, кажется, не волновало, что я делаю днем, в его отсутствие.

Мягкий рокот раздавался с его стороны кровати. Храп Роджера никогда меня не беспокоил. Мои чувства к нему были безграничны; и единственное, чего я желала, - это найти правильные слова и дать ему знать об этом. По правде говоря, он был первым человеком, которого я по-настоящему ценила. Вглядываясь в его небритое лицо, я вспомнила, что не внешность привлекла меня к нему тогда в пабе.

Впервые я встретила Роджера в «Коте и Свистке», пивной на углу Мейфекинг-Роуд. Можно сказать, это был наш местный паб. Он приходил около восьми, заказывал пинту слабого пива и шел с ней к столику в углу, рядом с мишенью для дартса. Обычно он сидел один, наблюдая, как  бросают дротики в «двойную вершину» (правда, чаще они попадали в единицу или пятерку, если вообще долетали до мишени). Сам он не играл никогда. Со своей удачной позиции за баром я часто задавалась вопросом,  боится ли он оставить свое любимое место или просто не интересуется спортом.

А потом для Роджера все внезапно изменилось – не сомневаюсь, он думал, что к лучшему. Однажды весенним вечером блондинка в шубке из искусственного меха по имени Маделин уселась на стул рядом с ним, попивая двойной джин. До этого я в пабе ее никогда не видела, но здесь все ее явно знали, а легкомысленные разговоры убедили меня, что долго это не продлится. Видите ли, поговаривали, что она искала кого-то, чьи перспективы выходили за пределы «Кота и Свистка».

По сути, роман – если до этого вообще дошло – продолжался всего двадцать дней. Я знаю, потому что считала каждый из них. А потом однажды вечером голоса были повышены; люди оборачивались, когда она покинула стул так же внезапно, как и заняла его. Его усталые глаза следили, как она прошла к свободному месту в углу бара. Ее уход не вызвал у него удивления, и он даже не пытался последовать за ней.

Ее отбытие было для меня сигналом к действию. Я почти выпрыгнула из-за бара и, двигаясь настолько быстро, насколько позволяло достоинство, секундами позже уже сидела на свободном стуле рядом с ним. Он ничего не сказал и совершенно точно не попытался предложить мне выпить. Но взгляд, который он на меня бросил, говорил, что я была не самой неприемлемой заменой. Я осмотрелась,  чтобы выяснить, не собирается ли кто-то другой захватить мою позицию. Мужчинам, стоявшим рядом с мишенью, не было до нас никакого дела. Тройные семнадцать, двенадцать и пять интересовали их куда больше. Я глянула на барную стойку, чтобы проверить, не заметил ли босс мое отсутствие, но он тоже был занят, принимая заказы. Маделин уже попивала шампанское из единственной имевшейся в пабе бутылки, купленной незнакомцем. Его стильный двубортный блейзер и полосатая бабочка убедили меня, что она больше не будет заморачиваться по поводу Роджера. Создавалось впечатление, что она пристроена по крайней мере еще на двадцать дней.

Я взглянула на Роджера – я знала его имя уже некоторое время, хотя и никогда напрямую к нему не обращалась. Я не была уверена, что он знал, как зовут меня. Я стала выразительно хлопать ресницами. Это было немножко глупо, но, по крайней мере, это вызвало мягкую улыбку. Он наклонился и коснулся моей щеки своей удивительно нежной рукой. Ни одному из нас не нужно было ничего говорить. Мы оба были одиноки, и казалось лишним объяснять почему. Мы сидели молча: время от времени он потягивал пиво, а я меняла положение ног. В нескольких футах от нас дартс продолжал свой бесконечный полет.

Когда хозяин прокричал «Последние заказы», Роджер допил остатки пива, в то время как игроки в дартс закончили последнюю партию.

Никто ничего не сказал, когда мы ушли вместе, и я удивилась, что Роджер не возражал, когда я пошла с ним домой. Я уже точно знала, где он жил, потому что несколько раз видела, как он стоял на остановке на Добсон-Стрит среди других молчаливых утренних пассажиров. Однажды я даже устроилась на ближайшей стене, чтобы лучше рассмотреть его черты. Его лицо было банальным, почти ничем не примечательным, но у него были самые теплые глаза и добрейшая улыбка, которую я когда-либо видела.

Я боялась только, что он, кажется, не знал о моем существовании. Вечером его глаза, а утром – мысли были заняты только Маделин. Как же я завидовала этой девушке! У нее было все, о чем я мечтала – за исключением приличной шубки, единственного, что мне досталось от матери. В сущности, мне не за что было злиться на Маделин, ведь ее прошлое вряд ли могло быть более мрачным, чем мое.

Все это случилось больше года назад, и, чтобы доказать Роджеру свою безоговорочную преданность, я больше не ходила в «Кот и Свисток». Он, кажется, забыл Маделин, потому что при мне он о ней ни разу не заговаривал. Удивительный мужчина, он также не спрашивал и о моих прошлых отношениях.

Наверное, ему стоило спросить. Мне хотелось бы, что он знал правду о том, какой была моя жизнь до того, как мы встретились, хотя сейчас это и кажется неважным. Видите ли, я была младшей из четырех детей, так что всегда была на последнем месте. Я никогда не знала отца, а однажды, вернувшись домой, я обнаружила, что и мать с кем-то сбежала. Трейси, одна из моих сестер, предупреждала, чтобы я не ждала возвращения матери. Как оказалось, она была права, потому что с того дня я больше ее не видела. Ужасно признавать, что твоя мать – бродяга.

Осиротев, я плыла по течению, стараясь быть на шаг впереди закона – что не слишком просто, особенно, когда тебе негде переночевать. Я даже не могу вспомнить, как я в итоге сошлась с Дереком – если это было его настоящее имя. Дерек, чья темная чувственная внешность привлекла бы любую влюбчивую девушку, говорил, что последние три года провел на торговом  пароходе. Когда мы занимались любовью, я готова была поверить чему угодно. Я объясняла ему, что все, чего я хотела – это теплый дом, регулярное питание и, возможно, со временем – собственная семья. Он обеспечил исполнение одного моего желания, потому что через пару недель после его ухода  у меня появились близнецы, две девочки. Дерек их никогда не видел: он вернулся в море до того, как я успела сообщить ему о своей беременности. Ему даже не надо было обещать мне луну с неба; с такой внешностью он, должно быть, знал, что я буду его всего за одну ночь на крыше.

Я старалась хорошо воспитать девочек, но в этот раз власти меня поймали, и я потеряла их обеих. Интересно, где они сейчас? Одному Богу известно. Надеюсь, они попали в хороший дом. По крайней мере, они унаследовали неотразимость отца, что поможет им в жизни. Это лишь еще одна история, о которой Роджер никогда не узнает. Его безоговорочное доверие только усиливает во мне чувство вины, и теперь я вряд ли найду правильные слова, чтобы рассказать ему правду.

После того, как Дерек вернулся в море, я была одна почти год, прежде чем получила работу в «Коте и Свистке». Хозяин был настолько жадным, что не кормил бы меня, если бы я не придерживалась своей стороны сделки.

Роджер приходил раз или два в неделю. После того, как встретил блондинку с потрепанной шубкой, он появлялся каждый вечер, пока она не бросила его.

Я знала, что он идеально мне подходит, когда я впервые услышала, что он заказывает пинту слабого пива. Пинта слабого пива – не могу придумать лучшего описания для Роджера. В те первые дни барменши откровенно флиртовали с ним, но он не проявлял ни малейшего интереса. Я даже не была уверена, что он предпочитает женщин, пока к нему не привязалась Маделин. Наверное, именно моя андрогинная внешность привлекла его.

Наверное, я одна во всем пабе искала что-то постоянное.

И Роджер позволил мне провести с ним ночь. Помню, он проскользнул в ванную, чтобы переодеться, а я устроилась на (как я предположила) моей стороне кровати. С той ночи он так и не попросил меня уйти, не говоря уж о том, чтобы вышвырнуть меня. Это спокойные отношения. Он никогда не повышал на меня голос и не ругался без повода. Простите за избитость, но хоть раз в жизни мне повезло.

Брр. Брр. Брр. Этот чертов будильник. Как бы мне хотелось закопать его. Шум будет продолжаться, пока Роджер не решит повернуться. Один раз я попробовала дотянуться до него и покончить с раздражающим звоном, но в итоге только свалила хитроумную штуковину на пол, что разозлило Роджера даже больше, чем звон. «Больше никогда», - подумала я. Наконец, длинная рука возникла из-под одеяла, ладонь  упала на кнопку будильника, и жуткий гул прекратился. Я чутко сплю – малейшее движение будит меня. Если бы он только попросил, я могла бы будить его куда нежнее каждое утро. В конце концов, мои методы настолько же надежны, как и любая рукотворная штуковина.

Полусонный, Роджер легко обнял меня, а потом погладил по спине, что всегда вызывало улыбку. Потом он зевнул, потянулся и объявил, как объявлял каждое утро:

- Надо спешить, а то опоздаю на работу.

Думаю, некоторых женщин раздражала бы предсказуемость нашего утра – но не эту леди. Все это было частью жизни, которая породила во мне уверенность, что наконец-то я нашла что-то стоящее.

Роджер умудрился перепутать тапки – всегда пятидесятипроцентный шанс – прежде чем протопал в ванную. Как обычно, он появился оттуда спустя пятнадцать минут; выглядел он немногим лучше, чем когда туда вошел. Я привыкла жить с его недостатками, а он, в свою очередь, свыкся с моей маниакальной чистоплотностью и желанием чувствовать себя защищенной.

- Поднимайся, лентяйка, - возмутился он и улыбнулся, когда в ответ я только перевернулась, отказываясь покидать теплое местечко, оставшееся от его тела.

- Предполагаю, ты ожидаешь, что я приготовлю тебе завтрак, прежде чем уйти на работу? – добавил он, спускаясь вниз. Я не утруждала себя ответом. Я знала, что через несколько минут он откроет входную дверь, заберет утреннюю газету, почту и нашу обычную пинту молока. Как заведено, он поставит греться чайник, потом пойдет в кладовку,  наполнит тарелку моим любимым завтраком и нальет мою порцию молока, оставив себе на две кружки кофе.

Я могла бы до секунды предсказать, когда завтрак будет готов. Сначала я услышу, как закипит чайник, через пару секунд польется молоко, а потом, наконец, раздастся звук отодвигаемого стула. Это будет сигналом, сообщающим мне, что пора к нему присоединиться.

Я медленно вытянула ноги, отметив, что нужно заняться ногтями. Я уже решила, что примусь за банные процедуры, только когда он уйдет на работу. Я слышала, как стул проскрипел по кухонному линолеуму. Я была так счастлива, что буквально соскочила с кровати, направляясь к открытой двери.  Несколькими мгновениями позже я была внизу. Хотя он уже отправил в рот первую ложку хлопьев, Роджер прекратил есть, увидев меня.

- Хорошо, что ты присоединилась, - сказал он с широкой улыбкой.

Я подошла к Роджеру и выжидательно посмотрела на него. Он наклонился и пододвинул ко мне мисочку. Я радостно стала лакать молоко, размахивая хвостом.

Неправда, что мы машем хвостом, только когда злимся.